ОБЪЕКТИВНЫЕ И СУБЪЕКТИВНЫЕ КОРНИ ДЕВИАЦИИ И ЭКСТРЕМИСТСКОГО ПОВЕДЕНИЯ МОЛОДЁЖИ

Что такое «экстремизм»? В попытках определить формулировку понятия «экстремизм» в социальном контексте, мы столкнулись с большими трудностями, чем его определение с психолого-субъективной точки зрения. Здесь уместным будет включение выдержки из работ российского учёного Н.М.Добрынина о том что: «…. это, в первую очередь, связано с кризисом гуманитарных наук, в частности юридической, которая до сих пор не может дать универсального и точного определения понятия «экстремизм». Точного лица своего противника не знают ни общество, ни правоохранительные органы». Одной из причин такого кризиса, по его мнению, является также «отсутствие внятных ответов» на множество вопросов в области общей теории педагогики, психологии, государства и права. Природа экстремизма на самом деле гораздо строже и глубже существующих расплывчатых определений. Именно поэтому «в игре с природой пока побеждает природа» [4, 11]. Другие учёные, такие, как Г.Г.Горшенков, Г.Н.Горшенков, традиционно характеризуя экстремизм как «приверженность к крайним взглядам и мерам, главным образом, в политике», подчёркивают о деполитизации экстремизма и соотнесении его с преступлениями криминального характера; если сказать конкретнее это:

- поступки, направленные против жизни и здоровья людей;

- действия угрожающие общественной безопасности;

- деяния, совершаемые в противовес общественным нормам морали  и права.

Но, как показал анализ, ни к одному из указанных аспектов не были определены:

- ни характер, ни уровень общественной опасности,

- ни уровень шкалы, за пределами которой можно было бы говорить об ущербе здоровья или же «падении» нравственности,

- ни меры, которые бы определяли отношение к представителям, да и социальным группам, как ненависть и нетерпимость [3, 238-240].

Целесообразнее было бы дифференцировать условия и причины возникновения экстремистских настроений на субъективные и объективные, корни которых отражены, достаточно точно в работе последователя Э.Эриксона Р.Бернса «Я-концепция в юности».

Хотелось бы остановиться на концепции Э.Эриксона. Согласно данной концепции определяются четыре субъективных источника девиаций и экстремистского поведения. Рассмотрим некоторые выдержки, определяющие субъективные источники  экстремистского поведения подрастающего поколения. Определяем как:

1.  «Уход от близких взаимоотношений» - контакты на «расстоянии», т.е. намеренный уход от тесных взаимоотношений из страха потери собственной идентичности, что нередко приводит к самоизоляции.

2.  «Размывание времени». Когда молодой человек дезориентирован во времени, он не умеет, да и не способен организовать и спланировать своё будущее. Как оказывается, эта проблема связана с боязнью перед тем новым, неизвестным, что может принести новый виток взросления и, чувством тревожного ожидания перед неизбежностью перемен.

3.  «Размывание способности к продуктивной работе»; когда молодые люди не имеют возможности эффективной реализации своих способностей. Любая деятельность требует определённых усилий и напряжений, которых человек пытается избежать. И это своеобразная «защитная реакция» выражается либо в неспособности сосредоточиться, мобилизовать свои силы, либо он «зацикливается» на одном виде деятельности, игнорируя остальные.

4.  «Негативная идентичность», выражается в стремлении юноши противоречить родителям, старшим: выбор той модели поведения и образа, который далёк, и противоположен родительскому идеалу. Потеря чувства идентичности выражается в остром неприятии той, «навязанной» ему роли, которая общепризнана семьёй и обществом. Именно эта «роль», её аспекты, и могут стать для молодого человека сосредоточием зла и презрения.

Анализируя источники девиаций и экстремистских настроений в молодёжной среде по  «эриксоновской концепции», Р.Бёрнс рассматривает данную проблему так: «Мы вправе задаться вопросом, в каком контексте подросток испытывает наибольшее отчуждение или, что-то же самое, наименьшее ощущение собственной подлинности? Результаты исследования позволяют ответить на этот вопрос однозначно: в школе или, если быть ещё более точным, на уроках <…> в школе плохо учитываются реальные интересы и потребности молодёжи… подростков угнетает система оценки знаний, дающая лишь немногим возможность испытать чувство успеха».

«Школа просто убивает в подростке самоощущение подлинности», так считает Р.Бёрнс, так считают и большинство светил педагогической науки.

Учёный отмечает, что субъективное ощущение свободы и независимости, которой рано или поздно добиваются подростки, не проходит бесследно:

«…полная независимость чревата тревожностью даже для взрослых. Указывая подростку возможные ориентиры в жизни, взрослый, помимо всего прочего, ещё и демонстрирует ему, что кто-то о нём заботится. Структура, задаваемая взрослым, не должна быть слишком жёсткой; необходимо так или иначе оставлять подростку возможность проявить свою компетентность. Но она должна быть, ибо полная свобода и независимость убивает неокрепшие души. Свобода без идеалов, без нравственного самостояния приносит только вред, приводит к катастрофе».

В этом и заключаются задатки невежества, неверия, безответственности и бездуховности подрастающего поколения, основными причинами дезориентации и дезорганизации и причинами развития поведенческих отклонений [4, 123, 124, 137, 138].

Такого же мнения придерживается и большинство российских учёных, среди них такие как, А.И.Антонов, П.И.Бабочкин, В.К.Бальсевич, С.Н.Быкова, И.М.Ильинский, А.А.Королёв, В.К.Криворученко, Б.А.Ручкин др...

Трагичность сложившейся ситуации, учёными, определялась так:  «Бездуховность уже обрела черты общенационального бедствия, ядром и воплощением которого является агрессивное невежество, захватившее большинство народа. Будучи конкретным историческим социокультурным явлением, невежество проявляется во многих отношениях: во-первых, в неспособности уразуметь, адекватно воспринять весь калейдоскоп, перипетии происходящих в обществе процессов, в неспособности определять цели, средства, результат и последствия. Во-вторых: «В негативных стилях экономического поведения: стяжательском, эксплуатирующем, торгово-меновом и в других донравственных стилях экономического поведения» [7, 21].

Разумеется, это касается не только молодёжь зарубежья. В учебных заведениях Республики Таджикистан процессы традиционно-национального и духовного возрождения носят, скорее всего, профилактический характер. Значимую роль играет и, имеет значение авторитет старших.

Субъективным корнем, источником поведенческой девиантности, делинквентности и экстремистских настроений выступает и бездумность − неизменная спутница невежества и бездуховности. Как определил, один из крупнейших философов XX века, Мартин Хайдеггер, «Бездумность – это зловещий гость, которого встретишь повсюду в сегодняшнем мире, поскольку сегодня познание всего и вся доступно так быстро и дёшево, что в следующее мгновение, полученное так же поспешно, и забывается <…..>.…в бездумности мы оставляем способность мыслить. Усиливающаяся бездумность проистекает из болезни, подтачивающей самую сердцевину современного человека. Сегодняшний человек спасается бегством от мышления».

Говоря словами Фихте: «Сущность человека передана в собственность истине, потому что истина нуждается в человеке, он её наёмник».

Научный мир, будь то социолого - педагогической, юридической, социально - философской направленности, был единодушен в определении понятий «девиантность» и «экстремизм», формулируя их как «крайняя форма утверждения неразделяемых большинством взглядов и убеждений».

Распространение, напор терроризма и экстремизма во многом обусловлен духовным и материальным кризисом социума, который, как бы парадоксально это не звучало, выбирают экстремизм, как лучший способ «очистить», «облегчить» свою жизнь.

Экстремизм, и в частности терроризм, существуют и за счёт высокой социальной идеи - «миссии» служения народу, «мессия» в защите «обездоленных», национальных и общественных ценностей, в выборе стиля жизни, круга общения; в выборе системы ценностей и путей самовыражения.

Террор же, не предполагает «заморачиваний» касательно выбора, это способ уйти от выбора, намеренно избегая перегрузок. Наиболее ярко эти вспышки дают о себе знать во времена великих перемен – государственных переворотов и потрясений.

Все исторические потрясения, социальный разлом, неумолимо ведёт к социальному неравенству, что в первую очередь приводит к росту и усилению поведенческих девиаций и распространению экстремистских настроений в молодёжной среде.

Мы не боимся повторов, если ещё раз отметим, что асоциальность подрастающего поколения всегда обуславливалась именно неравенством в получении образования и средствами, обеспечивающие достойную жизнь.

Как говорится «ясен пень». Это было всегда ясным и учителям, педагогам, которые всегда стремились оградить детей от разрушительного действия исторической «мясорубки».

Так, накануне лихих 90-х, многие специалисты говорили даже «о критическом отношении к детскому чтению, особенно к чтению газет, т.к. это всё сказывалось на внутреннем мире детей», т.е. чтение газеты уже не воспринимается как обязательный признак культурного воспитания.

Главное, никоим образом, не дать газетам возможности хоть как-то повлиять на детей, не сбить с толку ещё неокрепшие умы, пообещав иллюзорное «розовое» идей справедливости. Подобные опасения связаны с тем, что СМИ, ещё тогда совращали подрастающее поколение, и зачастую преуспевали в этом [5, 42].

Некоторые педагоги вообще выступали за кардинальные меры, они предлагали «держать детей в стороне от общественных событий, от политики», и, конечно же, ни при каких обстоятельствах не допускать «чтобы все значительные жизненные интересы затрагивали их и запечатлевались в памяти» [5, 33].

Всё движется, меняется – время стремительно. Детей, как и время, никогда не удержать. Проблемы «отцов и детей» - неизбежны, как неизбежно вечное противостояние молодёжной субкультуры с субкультурой отживающего поколения. Противостояние, формирующие высокие идеалы, которые рано или поздно победят и будут продвигать общество вперёд.

Сейчас ни педагоги, ни психологи, ни юристы уже не советуют держать детей в стороне от СМИ, от общественной жизни, хотя, возможно, это был бы наилучший способ «тормознуть», приостановить любое движение.

Ныне общепризнанный способ борьбы с экстремизмом - состоит в создании общества, с культом самобытности, оригинальности, неповторяемости/уникальности каждого человека или социальной группы.

Непременным условием существования подобного общества является терпимость к фанатизму, сверх-супертолерантность к разнообразию, когда придётся поступиться с собственным мнением и даже гордостью. Но превалирующим всегда должно оставаться признание культурной самобытности различных этнических и религиозных групп и универсализации политических установок.

Итак, главная социально-педагогическая причина девиаций, делинквентности экстремизма - это кризис самого общества. Кризисное состояние общества включает в себя и все остальные причины, то, как и материальные лишения, рост агрессии, соответственно и насилия.

А между тем выработка устойчивой парадигмы ненасилия в управлении обществом является до сих пор недооценённым ресурсом в «максимизации» его благосостояния, избегания любого вида конфликта.

Людям, свойственно подчиняться управлению, лишь из страха быть наказанным, быть подвергнутыми насилию. И в тоже время, человек это должен делать при полном торжестве принципа ненасилия. Но как? А что же с «социальным контрактом», какова составляющая того что известно нам как «Общественный договор»?

Эрих Фромм, в своей работе «Анатомия человеческой деструктивности» дал точную характеристику деструктивного общества: «У общества этого типа весьма характерные особенности. Они отмечены агрессивностью, жестокостью, разрушительными наклонностями своих членов. В обществе царит воинственный дух, враждебность и страх; широко распространены коварство и предательство. Большую роль в целом играет частная собственность, если не материальные ценности, то хотя бы их символы, поэтому в значительной степени развито соперничество. Общество строго иерархично, часто ведёт войны» [9]

Социальных лифтов практически нет. Всем и вся движет только одно - страх наказания [1, 24].

Литература:

1.  Бааль Н.Б. Феномен девиантного поведения в системе знаний о криминальном экстремизме молодёжи // Российский следователь. № 3. 2007. – С.24-25.

2.  Бернс Р. Я-концепция в юности / Д.Я. Райгородский Подросток и семья: учебное пособие по детской и возрастной психологии для факультетов психологии, педагогики и социальной работы. Самара: Издательский Дом БАХРАХ-М, 2002. – С.123-124; 137-138.

3.  Горшенков Г.Г., Горшенков Г.Н. Ненависть или вражда в оправдании морали и осуждении права // Российский криминологический взгляд. № 2. 2008. – С.238-240.

4.  Добрынин Н. М. Юридическая наука и её роль в становлении новых федеративных отношений: системный кризис, его причины и пути перехода на новый качественный уровень // Государство и право. № 1. 2007. – С.11.

5.  Зеленко В. Война и чтение детей // Воспитание и обучение. № 2. 1915. – С.33-42.

6.  Лухманова Н. Место ребёнка в жизни // Воспитание и обучение. № 4. 1904.

7.  Молодёжь: будущее России. М.: НИЦ при Институте молодёжи, 1995. – С.21.

8.  Пудовочкин Ю.Е. Некоторые философские подходы к объяснению феномена экстремизма и пределы его криминологического анализа // Российский криминологический взгляд. № 2. 2007.

9.   Фромм Э. Забытый язык // Э.Фромм. Душа человека. – М., Республика, 1992. – 227.

10.   Фихте И.Г. Факты сознания// Фихте И.Г. Соч.:в 2 т. Т.2. – СПб., 1993. – 625 с.

11.  Школьник Л. С. Массовая коммуникация как воспитательное действие / Воспитательные функции средств массовой коммуникации: сб. науч. тр. – М.: изд. АПН СССР, 1990. С.56-65.

Умурзакова Зулфия Ахмеджоновна, к.п.н. ст.преподаватель, факультет русского языка и литературы кафедра современного русского языка и общего языкознания ТГПУ им. Садриддина Айни